Пробуждение

Я открыл глаза. Тяжело… Кто-то опирается на меня… Я взглянул вниз и увидел Сумераги Субару.

Сумераги Субару…

Я помню, я помню белые перья, такие мягкие, я помню нежное, осторожное прикосновение его души…

Его воспоминания…

Его горе…

Мои руки своевольно сплетаются вокруг него, обнимая его, притягивая ближе ко мне. Мои раны отзываются ноющей болью, но это на самом деле неважно.

Я чувствую биение его сердца напротив моего, я чувствую мягкий шелк его иссиня-черных волос на моей шее.

Его боль так ужасна, и, невзирая на это…

Он вернул их назад, все эти воспоминания, эти эмоции, разрывающие его душу на части.

Ради меня…

Чтобы я не запер себя изнутри, как это сделал он…

Он вынес все это снова, ради меня.

Как-то, огромность того, что он сделал, ускользает от моего разума, как если бы я не мог ожидать такой жертвы.

Вот, я сказал это: жертва…

Я прижал его немного ближе, чуть крепче, осторожно, чтобы не ранить его, не разбудить.

Отдыхай, Сумераги Субару…

Отдыхай…

Его дыхание такое тихое… Пальцы моей правой руки нежно дотянулись и коснулись его волос.

Я мягко улыбнулся.

Это так нехарактерно для меня… Нежное тепло, наполняющее мою душу… Мое сердце ушло к нему.

Я чувствую слезы в моих глазах, но они не жгут. Они каким-то образом хорошие, как будто очищающие меня от гнева и ярости, размывая стену горечи обиды.

Сумераги Субару, то, что ты сделал для меня, я никогда не смогу оплатить.

Никогда.

Ты сказал, что перестал заботиться об остальных, но это была ложь, которую ты возвел, чтобы защитить себя. Твоя ненависть покрывает твою душу, это защитная оболочка, чтобы скрыть правду, которую ты разделил со мной, и которая так ранит тебя.

Любовь.

Я понимаю… Ох как же я понимаю…

Боль поднимается во мне, как приливная волна, вспышка воспоминаний, и я заставляю себя наблюдать, и снова принимаю ее.

Слезы медленно текут по моим щекам, но я не вытираю их.

Это нормально.

Мама однажды спросила меня, почему я хочу, чтобы этот мир жил. Она улыбнулась, когда я сказал ей, что хочу защитить Котори и Фуму. Она сказал, что это хорошо…

Когда я увидел, как Котори умирает…

Когда я увидел, как Фума…

Это причиняет боль. До сих пор ранит, и даже если я проживу вечность, это будет продолжать причинять боль. Я не думаю, что что-нибудь может заставить эту боль исчезнуть. Я даже не уверен, что хочу, чтобы она ушла. Моя боль связана с воспоминаниями о них, и глубоко внутри, я боюсь, что если боль утихнет… Я забуду… Я потеряю их… Навсегда…

Я взглянул на лицо Сумераги Субару, покоящееся на моей груди. Линии боли оставили его пока.

Желал бы я сделать так, чтобы они никогда не возвращались…

Я…

Я сказал Фуме, что защитил бы Землю ради него и Котори. Но теперь их обоих нет, все потеряло смысл, и я подумал: лучше умереть… Лучше закрыть глаза и позволить неизвестности заполучить меня.

Я был не прав.

Я теперь понимаю это…

Пусть над нами собрались штормовые тучи и закрыли солнце, пусть тьма, кажется, крепко держит власть… Это не значит, что свет не вернется.

До тех пор, пока я верю…

До тех пор, пока я надеюсь…

До тех пор, пока я мечтаю…

Никто не может забрать это у меня, никто кроме меня самого.

Ты научил меня этому, Сумераги Субару. Ты показал мне.

Я буду бороться, я спасу моего единственного друга, того, кто мне дороже собственной жизни. Я принимаю возможность поражения. Я должен принять это, потому что у меня должно быть что-то еще, стоящее того, чтобы жить.

Стоящее жизни.

Стоящее боли.

Сумераги Субару, я защищу тебя. Тебя и это человечество, которое ты любишь с такой невероятной силой.

Странно…

Я умиротворен… Даже несмотря на тени хаоса. Я чувствую себя умиротворенно, кажется, впервые за целую вечность.

О, ярость и гнев все еще здесь, но сейчас они стоят позади. Они ожидают и, похоже, придут, когда я призову их. Я знаю, они понадобятся мне, когда время придет.

Обещанный День… К черту Судьбу. Я не стану кланяться Жребию или всей подобной чепухе. Я буду бороться за то, что имеет значение для меня. Я буду защищать людей, которые дороги мне. И если кто-то захочет назвать мои действия исполнением дурацкого Пророчества, что ж, вперед и с песней. Меня это не волнует.

Я спрятался за щитом заносчивости, гордости и неприкрытого эгоизма. Безразличности… Я никогда не был безразличным, хотя часто и желал быть таким. Очень часто бывало так, что я считал заботу о ком-нибудь слабостью, но я осознал, что был не прав. И я рад, что ошибался.

Быть отдаленным, безразличным, значит, быть пустым, как тот ассассин, что обидел Сумераги Субару. Сакуразукамори… Я почти могу чувствовать жалость к нему.

Он даже не живой. Он идет по своему пути, не способный выбрать другого направления и у него впереди только его предопределенная смерть.

Конечно, он улыбается, когда забирает жизнь, конечно, он не чувствует боль, конечно, он не сожалеет… Но делает ли это его сильнее? Как может кто-то, не знающий страха, быть храбрым? Как может кто-то, не зная горя, кто не должен бороться с собой, чтобы встретить свое будущее, быть сильным?

Я закрываю глаза и концентрируюсь на ощущении спящего оммъеджи, которого я прижимаю к себе. Через него, через Фуму и других Драконов Неба, я хочу помочь каждой жизни, каждую жизнь я хочу защитить.

Я улыбаюсь.

У моих грез нет границ.

Нежность, боль, горе, страх, отчаяние, надежду, сожаление…

Они все сцепились во мне, но по какой-то причине это не больно, как будто я стою в самом центре урагана, где все так тихо, что кажется само время остановилось.

Сумераги Субару…

Желал бы я…

Я качаю головой. Скоро равновесие сместится, пусть даже ненамного, и боль снова пронижет меня. Я знаю и принимаю это. Я больше никогда не забуду, ради чего я стою.

Что драгоценно для меня…

Я обещаю тебе, Сумераги Субару. Я обещаю тебе…

Я склоняюсь над ним и позволяю своим губам совсем слегка прикоснуться к его волосам в поцелуе.

Я хочу, чтобы этот миг длился вечность…

Я знаю имя яркого огня, зажигающего мое сердце и душу. Я всегда знал это. Во мне всегда был этот огонь, просто я забыл, как снова дать ему жизнь.

Это так просто…

Мое сердце бьется в гармонии с сердцем Сумераги Субару, с сердцами каждого живого существа в этом мире.

Этот огонь называется любовью.